 |
 |
О нас | Услуги | Оборудование | Книги по теме | Примеры | Связь | Карта | Форум | Видео | En |
Сегодня в результате взрыва метана на шахте "Воркутинская", погибли шахтерыГликман А.Г.
Сегодня 06.03.2020 в 6 часов утра в результате взрыва метана на шахте "Воркутинская", погибли 2 шахтера, судьба ещё троих остается неизвестной. По другим данным, погибли 18 шахтеров. Каждый раз после такого сообщения у меня депрессия и бессонница, и обострение поисков выхода из моего безвыходного положения. Потому что после 16 лет, прожитых в весьма большом количестве шахт я хорошо представляю себе, как это происходит. Я не один раз присутствовал при обрушении кровли и выползал из-под обрушенных пород. И погибших людей тоже видел. Дело в том, что уже давным-давно существует метод прогнозирования аварий в шахтах. Этот метод разработан нами, когда я работал в ЛГИ. Он опробован многократно, в различных геологических условиях, и дает отличные результаты. Но очень мало где используется. Но показательно, что если он и используется, то не в РФ. На сегодняшний день - это Казахстан и Германия. А чтобы это использовалось в России, я думаю, я до этого не доживу. А фраза крупнейшего чиновника «отечественные разработки даже не рассматриваются» звенит в ушах как навязчивый бред. В 1977 году я, будучи радиоинженером, получил задание от руководства ЛГИ (ленинградского Горного института) сделать аппаратуру для прогнозирования обрушения пород кровли в угольных шахтах. При первом же спуске в шахту мы нашли первый ключик для прогнозирования аварий на угольных шахтах, и в начале 80-х наша первая, примитивная аппаратура «Резонанс» дала первые результаты. Первые прогнозы и первые оставшиеся в живых люди, которые в результате нашего прогноза избежали гибели. С этой разработкой связаны самые сильные переживания моей жизни. И положительные, и отрицательные. В 1977 году, при первом спуске в угольную шахту нами было обнаружено, что породные слои обладают невероятными, неожиданными акустическими свойствами. На мою беду, это было настоящее открытие. Эти свойства заключаются в том, что при ударном воздействии на породный слой возникает сигнал, имеющий вид затухающей синусоиды. Частота этой синусоиды однозначно связана с толщиной (мощностью) этого слоя, и по ее величине можно определить мощность слоя. Как правило, в реальной ситуации породный слой, залегающий в кровле поземной выработки, не один, и синусоида не одна, а столько, сколько слоев залегает в данном месте. И по частотному спектру сигнала можно определить строение кровли. Сейсморазведка на тот момент существовала уже почти 80 лет, так почему же раньше никто этого не видел? А потому что приличные радиоинженеры сейсморазведочными измерениями не занимаются, а никто кроме радиоинженера распознать этот эффект не смог бы. Его видели и горняки, и геофизики, но не понимали, и приписывали ему всяческие нереальные свойства. Я был неопытен и глуп, и считал, что мне очень повезло. Ведь сделать открытие - это высший уровень научной деятельности. Однако в СССР (а сейчас я вижу, что и в постсоветское время) открытие имеет право сделать только тот, кто, во-первых, уже является доктором наук, а во-вторых, лоялен к власти, к режиму. Я когда об этом услышал, впал в большую веселость. «А если не д.т.н?» Ну, тогда его ликвидируют. Самая простая и надежная ликвидация - это непереизбрание его Ученым Советом института на следующий срок. Ну, а если он неподотчетен Ученому Совету (какой-нибудь мл.н.с. и прочая мелкая сошка), то несложно сделать ему такую жизнь, что сам уйдет. А оставшееся бесхозным открытие отдадут достойному. Ну, мне такую жизнь было трудновато сделать. Я читал на факультете повышения квалификации курс шахтной геофизики шахтным геологам. А люди этой профессии были не по зубам нашим крупным ученым (а на самом деле, просто мелким хулиганам). Когда ректор ЛГИ попытался снять меня с чтения этого курса, шахтные геологи обратились в отдел науки ЦК КПСС, и на ректора после телефонного звонка оттуда было жалко смотреть. Но подлых методов на самом деле много. Можно, например, было послать со мной в командировку на шахту треугольник кафедры (профорг, комсорг, парторг). Они спускались со мной в шахту, смотрели, как и что мы делаем, какую информацию получали. Они проявили восторг, и выпили немыслимое количество водки. А потом, при возвращении в ЛГИ мне устроили какое-то мелкое судилище не помню по какому поводу. А когда я к ним, здесь же сидящим, обращался за подтверждением того, что они сами видели, они говорили, что никуда не ездили и ничего не видели. Многие «коллеги» бывали в моей лаборатории, где студенты делали лабораторные работы по курсу «шахтная геофизика», который я читал 20 лет, балдели около каждой работы, а выходя оттуда, говорили, что никогда там не были, и меня не знают. На самом деле, они в этом были не виноваты. Если бы они сказали в мой адрес что-нибудь положительное, их бы выгнали из института. У нас в науке сложилась обстановка нетерпимости к чему-либо новому. Как так получилось, я не знаю. Шло это от высшего руководства, и низы с удовольствием эти настроения поддерживали. Когда началась перестройка, ЦК КПСС исчез, но в институте в деканатском коридоре появилась доска гласности. Я вешал туда информацию о том, что они вытворяли по отношению к нашей научной группе, и толпа, которая постоянно стояла у этой доски, была весьма внушительная. Но это всё было нам (моей группе) отнюдь не в удовольствие. Поэтому, когда руководство ЛГИ провело наше увольнение по сокращению штатов, мы даже не сопротивлялись. Всё опротивело, мы ушли и сняли офис, где продолжали работать. Но, оказавшись вне ЛГИ, мы потеряли допуск в шахты, а кроме как делать шахтные измерения, мы ничего не умели. А, кроме того, шел тогда 1993 год, никакой работы не было, все организации рухнули, и мы, прежде чем идти в ларек или в охрану, решили сделать последние измерения, но не в шахте, как делали в течение 16 лет до этого, а по поверхности Земли, по газону. И то, что при этом произошло, заставило нас думать о том, что КТО-ТО свыше нам точно покровительствует. Мы обнаружили никому ранее неизвестный геологический объект, который мы по рекомендации знакомых геологов и геофизиков назвали зоной тектонического нарушения (ЗТН), существование которого уже давно подозревалось, но, как оказалось, обнаружить его можно только с помощью нашей аппаратуры. Это родившаяся как раз тогда аппаратура спектрально-сейсморазведочного профилирования (ССП). Ну, вообще-то, это закономерно. Если в основе принципа действия аппаратуры лежит новый физический эффект, то и результаты ее работы будут принципиально новые. То есть, в результате ее использования мы обнаружим следующий по иерархии новый физический эффект. За время разработки нашего нового направления в сейсморазведке мы обнаружили столько новых физических эффектов, сколько вряд ли обнаружил кто-нибудь еще на Земле. [1] Как оказалось, в ЗТН разрушается всё, что туда попадает. Дома, дамбы, подземные хранилища, трубопроводы, насосные станции, электростанции и всё-всё-всё, без чего люди обойтись не могут. И шахты! Да, и шахты. Потому что ЗТН - трехмерный объект. Он характеризуется размерами по горизонтали, которые мы выявляем своими измерениями на поверхности, и глубиной. А глубина действия ЗТН отсчитывается не сверху вниз, а снизу вверх, от самого околоядерного пространства [2]. И когда мы это поняли, то получили второй и окончательный ключ к проблеме прогнозирования аварий в шахтах. Если бурением попасть в ЗТН (естественно, случайно, потому что ни одним из существующих методов выявить ЗТН невозможно), то буровики это очень хорошо почувствуют. При бурении в ЗТН буровому инструменту ничто не противодействует, потому что горные породы в этих зонах разрушены. И даже более того, бур будет время от времени проваливаться. А поскольку считается, что такого быть не может, то буровики в официальных отчетах об этом не сообщают, а недостающие керны восполняют кернами, взятыми от других скважин. И делают это не только наши буровики, но и во всем Мире. Наряду с инженерными сооружениями, в ЗТН разрушаются и горные породы, до самого околоядерного пространства. Естественно, и там, где находятся подземные сооружения. Например, шахты. Аппаратура ССП позволяет осуществлять прогноз аварий в шахтах прямо с поверхности земли. И если раньше для того, чтобы определить потенциально аварийную зону в шахте, нам приходилось спускаться в шахту со своим измерительным инструментом, и мы были очень ограничены пространством, где можно находиться и работать, то теперь достаточно сверху, с поверхности Земли выявить ЗТН, и на основании этого прогнозировать зоны аварийности. То есть, обрушения пород кровли, выброс угля и газа и т.д. и т.п. Следует просто из центра обнаруженной на поверхности ЗТН опустить перпендикуляр до пересечения его с шахтой, и с помощью шахтных маркшейдеров найти эту точку в шахте. Это и будет центром аварийной ситуации. Когда это до меня дошло, я написал статью, где поделился мыслями по этому поводу [3]. Эту статью прочли работники информационного отдела фирмы Белон, которая находилась в Новосибирске. Они предложили мне приехать к ним и испытать этот метод. Их выбор пал на шахту Инская в городе Белово, куда в 2003-м году я и поехал. Надо сказать, что у геофизиков со стороны других горняцких профессий репутация ужасная. Когда-то давно, когда моим друзьям стало известно, что я буду читать курс шахтной геофизики (а это, по сути, курс сейсморазведки), они мне посочувствовали в том, что я как бы оказался на стороне вот этих неуважаемых людей. Вот тогда я и узнал, что в народе считается, что геофизики и обманщики - это синонимы. Причем в первую очередь это относится именно к сейсморазведчикам. Разумеется, здесь речь не о простых исполнителях, честно осуществляющих полевые измерения. Обманщики - их руководители, которые занимаются фальсификацией полученных результатов. Поэтому предпринятые людьми с шахты Инская меры, не позволяющие мне уже имеющуюся у них информацию получить левыми методами (грубо говоря, украсть), я принял спокойно. Мы сделали 4 профиля по поверхности Земли вдоль уже пройденных штреков, и увидели несколько точек, в которых должны были быть осложнения при проходке. Когда работники шахты проанализировали эти результаты, то пришли к выводу, что я все-таки как-то умудрился эту информацию раздобыть, «потому что 100-процентного совпадения быть не может». И поэтому они не могут принять такие результаты работы. Тогда я предложил сделать профиль над штреком, которого еще нет. Предполагалось, что проходка его начнется не скоро. При профилировании вдоль несуществующего штрека там была обнаружена очень яркая точка, где должно быть осложнение при проходке. То есть, обрушение пород кровли, а может быть, и выброс угля и газа. Я им оставил эту информацию и уехал домой. Когда я оказался в «Белоне» через 2 года, я спросил, угадал ли я место проблемной точки два года назад. Мне сказали, что, к сожалению, даже слишком точно угадал. Как оказалось, при проходке в этой точке погибло 3 человека... Казалось бы, почему бы не использовать этот метод, получив такое подтверждение... Но они сделали другой вывод. Они приняли решение меня с моими измерениями на шахтные поля вообще не пускать. Дескать, не мешайте шахтерам свободно погибать... Понятно, что мои измерения им дорого обошлись. Они уволили всех с этой шахты, с кем я проводил измерения. Директор шахты поменял место работы... В общем, сделали что можно, чтобы обезопасить своих людей, если я сообщу о случившемся куда следует. Но угольный мир тесен, и случай на Инской стал известен и на других шахтах. В 2008-м году к нам обратилась шахта Распадская с просьбой передать им аппаратуру, с помощью которой мы спрогнозировали это несчастье на Инской. Я на этой шахте работал 12 лет, мы обнаружили там множество интереснейших фактов, и я был очень благодарен людям с этой шахты за всяческую помощь. В начале 2009 года мы им передали аппаратуру ССП и обучили геологов шахты измерениям... А в ночь на 9 мая 2010 года на шахте Распадская произошел взрыв, и погибли 91 человек. Я думал, что сойду с ума. Я точно знал, что не увидеть с помощью нашей аппаратуры приближавшуюся аварию было просто невозможно... Когда появилась связь с шахтой, я узнал, что они просто не использовали нашу аппаратуру... Шахтных геологов Распадской тоже можно понять. Разведку с помощью аппаратуры ССП нужно делать вдвоем, и дело это не быстрое. И заниматься этим геологи не могут при всем желании, так как это все равно, что не выйти на работу для исполнения своих прямых обязанностей. А двух человек для постоянной геофизической разведки взять было неоткуда... Безопасность шахтеров - это очень больная тема. Шахтеры - брошенные люди, изгои. О них вспоминают только в связи с их гибелью. И о том, чтобы посодействовать в получении аппаратуры типа нашей и дать людей для работы с ней, не может быть и речи. Те люди, которые могли бы что-то сделать, просто боятся подходить к этой проблеме. То, что мы давали точный прогноз аварийной ситуации, воспринималось с каким-то мистическим чувством, потому что это было выше понимания шахтных геологов, как бы что-то нереальное, несмотря на все мои объяснения. С самого первого дня, как мы сделали первое шахтное измерение в 1977 году, мы оказались в конфронтации ко всему ученому люду в области геофизики. Не я придумал, что обнаруживая в науке что-то новое, мы перечеркиваем часть уже общепринятых знаний. В данном случае это оказалась слишком большая и важная часть. Принцип спектральной сейсморазведки, который обнаружился в том же 1977-м году, перечеркивал традиционную, так называемую лучевую сейсморазведку. Для нас это был смертельный номер. Это направление в геофизике (лучевая сейсморазведка) сгубила очевидность ее принципа действия. Зная локационный метод, которым пользуются летучие мыши в воздухе, дельфины и вся гидроакустика в воде, люди были уверены, что тот же самый принцип можно использовать и под землей. Это было (да и сейчас в этом все уверены) абсолютно очевидно. Но оказалось, что на самом деле, это не так. Увидеть несоответствие модели традиционной сейсморазведки реальному положению вещей можно только с помощью постановки лабораторных исследований. Но кто же будет этим заниматься, если «и так всё понятно». С другой стороны, экспериментально недоказанная очевидность - это путь в тупик. Это азы методологии развития научного познания [4]. Это из раздела философии. Но, к сожалению, у нас философия исключительно марксистско-ленинская, и то, что я был знаком с методологией - это заслуга зав. кафедрой философии ЛГИ. Я, к своему стыду, даже не помню, как ее звали и как звали преподавателей с этой кафедры, но всем, что у меня получилось в жизни, я обязан исключительно им. Когда я начал ставить лабораторные работы, без которых читать курс по физической тематике невозможно (что тоже утверждают методологи), весь институт встал на дыбы от возмущения моим идиотизмом. Преподаватели-геофизики писали докладные в ректорат, чтобы меня отстранили от чтения курса. Потому что вместо того, чтобы изучать теорию, я занялся детскими игрушками. А когда я всё-таки поставил первые две лабораторные работы, в мою лабораторию началось паломничество. Обнаружив, что результаты лабораторных исследований не соответствуют фундаментальным основам сейсморазведки, ученые объявили мне войну, которая длится до сих пор. Когда разразился невероятный шум, что я из корыстных соображений покусился на самый главный геофизический метод, то я вдруг узнал, что за время существования сейсморазведки (а она существует с 1900-го года), во всем Мире не было ни одного случая, когда бы сейсморазведочный разрез совпал с разрезом геологическим (полученным с помощью бурения). [5] Но тогда у меня возник вопрос, что же они так защищают этот метод, если он не дает вообще никакой информации! Оказалась очень интересная история. Государства, имеющие собственные геофизические научно-исследовательские организации, тратят на сейсморазведку 94% геофизических денег. А остальные 6% - на все остальные геофизические методы. На электроразведку, на магниторазведку, на радиоактивные методы и т.д., которые, в общем-то, действительно дают информацию. Ведь с их помощью открывают месторождения... А на что же идут эти 94%? Ну что, у нас мало высокопоставленных карманов? Так вот откуда такая ярость против нас, покусившихся на святое... Я с ужасом смотрю каждый день в поисковики на темы обрушения пород, аварии на шахтах, гибель шахтеров, и вижу, как непрерывно катится по Земле вал этих ЧП. К кому только я не обращался за помощью. Помощь ведь не нам нужна - у нас всё в порядке, мы непрерывно занимаемся научными исследованиями, и недаром едим хлеб. Шахтерам нужна помощь. Они ведь тоже смотрят в поисковики, и прикидывают, когда придет их очередь попасть в сводки. Время от времени звонят мне, спрашивают, как бы получить нашу аппаратуру. Нет, ребята. Пока поколение ученых, которые кормятся от традиционной сейсморазведки, не уйдет, наш метод принят не будет. Я должен рассказать всем, кто мне пишет и звонит, почему они сейчас не могут получить нашу разработку, кто в этом виноват и когда они ее получат. Можно конечно обвинять в сложившейся ситуации и начальство, и страну, и тех, кто ею управляет, и это всё будет правдой. Но при этом ничего не изменится. Дело в том, что мы все живем по определенным законам независимо от того, знаем мы эти законы или нет. Развитие науки, развитие физики тоже зависят от определенных законов. И вот смотрите, что заметили люди, которые занимаются историей развития науки. Если наблюдать, сколько времени проходит от момента начала какой-то области знания до принятия её обществом (то есть, время смены парадигмы), проходит примерно 50 лет. Исключения - военная наука. Но ведь их наука способствует уничтожению людей, а наша - наоборот, чтобы сохранять их жизнь. Так что такой пример не для нас. Я очень люблю пример с астрономом Рёмером (1644-1710). В те времена, когда он жил, считали, что свет распространяется мгновенно, то есть скорость его равна бесконечности. Будучи астрономом, он заметил некоторые аномалии при наблюдении движения спутников дальних планет. После достаточно длительных наблюдений и размышлений он предположил, что эти аномалии можно было бы объяснить, если бы информация об их движении доходила бы до точки наблюдения в течение какого-то времени. И он допустил, что это запаздывание объясняется тем, что скорость света имеет какое-то конечное значение. В 1672 году он сумел определить скорость света, и величина ее оказалась достаточно близка к значению, известному сейчас. Можно представить себе, сколько негодования он получил на свою голову. В 1676 году он публично продемонстрировал свои измерения. А признали его правоту только в 1728г, спустя 52 года после публичной демонстрации, и спустя 18 лет после его смерти. У меня была коллекция подобных случаев, и каждый раз признание приходило спустя примерно эти проклятые 50 лет. Это определяется скоростью смены поколений. Ну не может маститый ученый признаться даже самому себе, что он занимался всю свою жизнь ошибочным направлением! А если уж маститые встанут стеной против чего-то, то тут уж точно никто не поможет. Ни один журналист не осмелится подойти к теме, если там имеет место конфликт между учеными. Я неоднократно участвовал в беседах между разными сторонами научных проблем, и понимаю, что журналистам и вообще тем, кто не в теме, там присутствовать не следует. Дело в том, что сторона наукообразия и разного рода жульничества избирает такую терминологию, что даже специалисты порой не могут что-нибудь понять. Известно ведь, что врать можно очень убедительно и увлекательно. А когда вы излагаете материал, строго придерживаясь фактов, то очень уступаете краснобаям от науки. И получается, что здесь действительно ничего сделать нельзя. Понимая всё это, я, тем не менее, стараюсь ускорить принятие нашей разработки. Я могу это делать только с помощью своих публикаций на нашем сайте [6]. А здесь уж никто не скажет, что я недостаточно старался. Других средств ускорения этого процесса я не знаю. В настоящее время завершается процесс смены парадигмы в акустике. По наблюдению методологов, это самый трудный процесс для виновников этого процесса. Будучи этим самым виновником, я ни в чем не виноват. Просто так сложилось, что именно мне довелось увидеть все эти физические эффекты, которые станут достоянием будущей парадигмы. Когда я читал свой курс шахтным геологам, я как-то раз спросил у них, какие прогнозы они хотели бы от нас в первую очередь. Они сказали, что прогноз обрушений пород кровли и местонахождение зон тектонических нарушений. Мы тогда не знали, что обрушение пород происходит именно в ЗТН. Вот сегодняшнее ЧП на шахте Воркутинской и произошло в ЗТН, о чем предупредить их было некому. Основной и самый первый физический эффект, повернувший мои представления о законах акустики, был обнаружен в 1977 году. Сейчас, в 2020 году прошло с того момента 43 года. Надеюсь, что к 2027 году (±сколько-то) вы начнете получать нашу аппаратуру ССП, и у вас прекратятся эти ужасные аварии. Потерпите, уже мало осталось. И я тоже постараюсь дождаться. Литература
|
||||||